12 ИЮЛЯ – САФРОНОВ ПЁТР ВИКТОРОВИЧ

Вместе с нами поздравляет – русский поэт, литературный критик, историк, переводчик, публицист, мемуарист и государственный деятель

Петр АндреевичВяземский

(родился 12(23) июля 1792 года)

 

 

* * *

Жизнь наша в старости - изношенный халат:

И совестно носить его, и жаль оставить;

Мы с ним давно сжились, давно, как с братом брат;

Нельзя нас починить и заново исправить.

 

Как мы состарились, состарился и он;

В лохмотьях наша жизнь, и он в лохмотьях тоже,

Чернилами он весь расписан, окроплен,

Но эти пятна нам узоров всех дороже;

 

В них отпрыски пера, которому во дни

Мы светлой радости иль облачной печали

Свои все помыслы, все таинства свои,

Всю исповедь, всю быль свою передавали.

 

На жизни также есть минувшего следы:

Записаны на ней и жалобы, и пени,

И на нее легла тень скорби и беды,

Но прелесть грустная таится в этой тени.

 

В ней есть предания, в ней отзыв наш родной

Сердечной памятью еще живет в утрате,

И утро свежее, и полдня блеск и зной

Припоминаем мы и при дневном закате.

 

Еще люблю подчас жизнь старую свою

С ее ущербами и грустным поворотом,

И, как боец свой плащ, простреленный в бою,

Я холю свой халат с любовью и почетом.

 

 

Друзьям

 

Я пью за здоровье не многих,

Не многих, но верных друзей,

Друзей неуклончиво строгих

В соблазнах изменчивых дней.

 

Я пью за здоровье далеких,

Далеких, но милых друзей,

Друзей, как и я, одиноких

Средь чуждых сердцам их людей.

 

В мой кубок с вином льются слезы,

Но сладок и чист их поток;

Так, с алыми - черные розы

Вплелись в мой застольный венок.

 

Мой кубок за здравье не многих,

Не многих, но верных друзей,

Друзей неуклончиво строгих

В соблазнах изменчивых дней;

 

За здравье и ближних далеких,

Далеких, но сердцу родных,

И в память друзей одиноких,

Почивших в могилах немых.

 

 

Сумерки

 

Чего в мой дремлющий тогда

не входит ум?

Державин

 

Когда бледнеет день, и сумрак задымится,

И молча на поля за тенью тень ложится,

В последнем зареве сгорающего дня

Есть сладость тайная и прелесть для меня,

Люблю тогда один, без цели, тихим шагом,

Бродить иль по полю, иль в роще за оврагом.

Кругом утихли жизнь и бой дневных работ;

Заботливому дню на смену ночь идет,

И словно к таинству природа приступила

И ждет, чтобы зажглись небес паникадила.

Брожу задумчиво, и с сумраком полей

Сольются сумерки немой мечты моей.

И только изредка звук дальний, образ смутный

По сонному уму прорежет след минутный

И мир действительный напомнит мне слегка.

Чу! песня звонкая лихого ямщика

С дороги столбовой несется. Парень бойкой,

Поет и правит он своей задорной тройкой.

Вот тусклый огонек из-за окна мелькнул,

Тут голосов людских прошел невнятный гул,

Там жалобно завыл собаки лай нестройный -

И всё опять замрет в околице спокойной.

А тут нежданный стих, неведомо с чего,

На ум мой налетит и вцепится в него;

И слово к слову льнет, и звук созвучья ищет,

И леший звонких рифм юлит, поет и свищет.

 

 

* * *

Пусть остряков союзных тупость

Готовит на меня свой нож:

Против меня глупцы!— так что ж?

   Да за меня их глупость.

 

 

* * *

Наш свет - театр; жизнь - драма; содержатель -

Судьба; у ней в руке всех лиц запас:

Министр, богач, монах, завоеватель

В условный срок выходит напоказ.

Простая чернь, отброшенная знатью,

В последний ряд отталкивают нас.

Но платим мы издержки их проказ,

И уж зато подчас, без дальних справок,

Когда у них в игре оплошность есть,

Даем себе потеху с задних лавок

За свой алтын освистывать их честь.

 

 

Тоска

                В. И. Бухариной

 

Не знаю я — кого, чего ищу,

Не разберу, чем мысли тайно полны;

Но что-то есть, о чем везде грущу,

Но снов, но слез, но дум, желаний волны

Текут, кипят в болезненной груди,

И цели я не вижу впереди.

 

Когда смотрю, как мчатся облака,

Гонимые невидимою силой,—

Я трепещу, меня берет тоска,

И мыслю я: «Прочь от земли постылой!

Зачем нельзя мне к облакам прильнуть

И с ними вдаль лететь куда-нибудь?»

 

Шумит ли ветр? мне на ухо души

Он темные нашептывает речи

Про чудный край, где кто-то из глуши

Манит меня приветом тайной встречи;

И сих речей отзывы, как во сне,

Твердит душа с собой наедине.

 

Когда под гром оркестра пляски зной

Всех обдает веселостью безумной,

Обвитая невидимой рукой,

Из духоты существенности шумной,

Я рвусь в простор иного бытия,

И до земли уж не касаюсь я.

 

При блеске звезд в таинственный тот час,

Как ночи сон мир видимый объемлет

И бодрствует то, что не наше в нас,

Что жизнь души,— а жизнь земная дремлет,—

В тот час один сдается мне: живу,

И сны одни я вижу наяву.

 

Весь мир, вся жизнь загадка для меня,

Который нет обещанного слова.

Всё мнится мне: я накануне дня,

Который жизнь покажет без покрова;

Но настает обетованный день,

И предо мной всё та же, та же тень.

 

 

24 ИЮЛЯ – ВИШНЕВЕЦКАЯ НАДЕЖДА ИВАНОВНА

Вместе с нами поздравляет советский и российский поэт

Дементьев Андрей Дмитриевич

(родился 16 июля 1928г.)

 

 

 

* * *

Спасибо за то, что ты есть.

За то, что твой голос весенний

Приходит, как добрая весть

В минуты обид и сомнений.

 

Спасибо за искренний взгляд:

О чем бы тебя ни спросил я —

Во мне твои боли болят,

Во мне твои копятся силы.

 

Спасибо за то, что ты есть.

Сквозь все расстоянья и сроки

Какие-то скрытые токи

Вдруг снова напомнят — ты здесь.

 

Ты здесь, на земле. И повсюду

Я слышу твой голос и смех.

Вхожу в нашу дружбу, как в чудо.

И радуюсь чуду при всех.

 

 

Ни о чем не жалейте

 

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,

Если то, что случилось, нельзя изменить.

Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,

С этим прошлым порвите непрочную нить.

 

Никогда не жалейте о том, что случилось.

Иль о том, что случиться не может уже.

Лишь бы озеро вашей души не мутилось

Да надежды, как птицы, парили в душе.

 

Не жалейте своей доброты и участья.

Если даже за все вам — усмешка в ответ.

Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...

Не жалейте, что вам не досталось их бед.

 

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —

Поздно начали вы или рано ушли.

Кто-то пусть гениально играет на флейте.

Но ведь песни берет он из вашей души.

 

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —

Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.

Пусть другой гениально играет на флейте,

Но еще гениальнее слушали вы.

 

 

* * *

Мы на земле живем нелепо!

И суетливо...

Потому

Я отлучаюсь часто в небо,

Чтобы остаться одному.

 

Чтоб вспомнить то,

Что позабылось,

Уйти от мелочных обид,

И небо мне окажет милость —

Покоем душу напоит.

 

А я смотрю на землю сверху

Сквозь синеву,

Сквозь высоту —

И обретаю снова веру

В земную нашу доброту.

 

И обретаю веру в счастье,

Хотя так призрачно оно.

Как хорошо по небу мчаться,

Когда вернуться суждено.

 

Окончен рейс...

Прощаюсь с небом.

Оно печалится во мне.

А все вокруг покрыто снегом,

И пахнет небом на земле.

 

И жизнь не так уж и нелепа.

И мир вокруг неповторим.

То ль от недавней встречи с небом,

То ль снова от разлуки с ним.

 

 

* * *

Как весны меж собою схожи:

И звон ручьев, и тишина...

Но почему же все дороже

Вновь приходящая весна?

 

Когда из дому утром выйдешь

В лучи и птичью кутерьму,

Вдруг мир по-новому увидишь,

Еще не зная, почему.

 

И беспричинное веселье

В тебя вселяется тогда.

Ты сам становишься весенним,

Как это небо и вода.

 

Хочу веселым ледоходом

Пройтись по собственной судьбе.

Или, подобно вешним водам,

Смыть все отжившее в себе.

 

 

В деревне

 

Люблю, когда по крыше

Дождь стучит,

И все тогда во мне

Задумчиво молчит.

 

Я слушаю мелодию дождя.

Она однообразна,

Но прекрасна.

И все вокруг с душою сообразно.

 

И счастлив я,

Как малое дитя.

На сеновале душно пахнет сеном.

И в щели льет зеленый свет травы.

Стихает дождь...

И скоро в небе сером

Расплещутся озера синевы.

 

Стихает дождь.

Я выйду из сарая.

И все вокруг

Как будто в первый раз.

Я радугу сравню с вратами рая,

Куда при жизни

Я попал сейчас.

 

 

В саду

 

Вторые сутки

Хлещет дождь.

И птиц как будто

Ветром вымело.

А ты по-прежнему

Поешь,—

Не знаю,

Как тебя по имени.

 

Тебя не видно —

Так ты мал.

Лишь ветка

Тихо встрепенется...

И почему в такую хмарь

Тебе так весело поется?

 

 

* * *

В любви мелочей не бывает.

Все высшего смысла полно...

 

Вот кто-то ромашку срывает.

Надежды своей не скрывает.

Расставшись -

Глядит на окно.

 

В любви мелочей не бывает.

Все скрытого смысла полно...

Нежданно печаль наплывает.

Улыбка в ответ остывает,

Хоть было недавно смешно.

И к прошлым словам не взывает.

Они позабыты давно.

 

Так, значит, любовь убывает.

И, видно, уж так суждено.

В любви мелочей не бывает.

Все тайного смысла полно...

 

 

* * *

Я тебя теряю —

Как лес теряет музыку,

Когда в него приходят холода.

Моей душе —

Пожизненному узнику —

Из памяти не выйти никуда.

 

Я тебя теряю —

Как дом теряет небо,

Когда окно зашторивает дождь.

И будущее наше, словно ребус:

Я не прочту.

И вряд ли ты прочтешь.

 

 

30 ИЮЛЯ – ПОЛЯНСКИЙ ЕВГЕНИЙ НИКОЛАЕВИЧ

Вместе с нами поздравляет русский поэт

Евтушенко Евгений Александрович

(родился 18 июля 1932г.)

 

Вагон

 

Стоял вагон, видавший виды,

где шлаком выложен откос.

До буферов травой обвитый,

он до колена в насыпь врос.

Он домом стал. В нем люди жили.

Он долго был для них чужим.

Потом привыкли. Печь сложили,

чтоб в нем теплее было им.

Потом - обойные разводы.

Потом - герани на окне.

Потом расставили комоды.

Потом прикнопили к стене

открытки с видами прибоев.

Хотели сделать все, чтоб он

в геранях их и в их обоях

не вспоминал, что он - вагон.

Но память к нам неумолима,

и он не мог заснуть, когда

в огнях, свистках и клочьях дыма

летели

     мимо

        поезда.

Дыханье их его касалось.

Совсем был рядом их маршрут.

Они гудели, и казалось -

они с собой его берут.

Но сколько он не тратил силы -

колес не мог поднять своих.

Его земля за них схватила,

и лебеда вцепилась в них.

А были дни, когда сквозь чащи,

сквозь ветер, песни и огни

и он летел навстречу счастью,

шатая голосом плетни.

Теперь не ринуться куда-то.

Теперь он с места не сойдет.

И неподвижность - как расплата

за молодой его полет.

 

 

Дай бог!

 

Дай бог слепцам глаза вернуть

и спины выпрямить горбатым.

Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,

но быть нельзя чуть-чуть распятым.

 

Дай бог не вляпаться во власть

и не геройствовать подложно,

и быть богатым — но не красть,

конечно, если так возможно.

 

Дай бог быть тертым калачом,

не сожранным ничьею шайкой,

ни жертвой быть, ни палачом,

ни барином, ни попрошайкой.

 

Дай бог поменьше рваных ран,

когда идет большая драка.

Дай бог побольше разных стран,

не потеряв своей, однако.

 

Дай бог, чтобы твоя страна

тебя не пнула сапожищем.

Дай бог, чтобы твоя жена

тебя любила даже нищим.

 

Дай бог лжецам замкнуть уста,

глас божий слыша в детском крике.

Дай бог живым узреть Христа,

пусть не в мужском, так в женском лике.

 

Не крест — бескрестье мы несем,

а как сгибаемся убого.

Чтоб не извериться во всем,

Дай бог ну хоть немного Бога!

 

Дай бог всего, всего, всего

и сразу всем — чтоб не обидно...

Дай бог всего, но лишь того,

за что потом не станет стыдно.

 

 

Два города

 

Я, как поезд,

     что мечется столько уж лет

между городом Да

          и городом Нет.

Мои нервы натянуты,

            как провода,

между городом Нет

            и городом Да!

 

Все мертво, все запугано в городе Нет.

Он похож на обитый тоской кабинет.

По утрам натирают в нем желчью паркет.

В нем диваны - из фальши, в нем стены -

                                 из бед.

В нем глядит подозрительно каждый портрет.

В нем насупился замкнуто каждый предмет.

Черта с два здесь получишь ты добрый совет,

или, скажем, привет, или белый букет.

Пишмашинки стучат под копирку ответ:

"Нет-нет-нет...

      Нет-нет-нет...

            нет-нет-нет..."

А когда совершенно погасится свет,

начинают в нем призраки мрачный балет.

Черта с два -

      хоть подохни -

            получишь билет,

чтоб уехать из черного города Нет...

 

Ну, а в городе Да - жизнь, как песня дрозда.

Этот город без стен, он - подобье гнезда.

С неба просится в руки любая звезда.

Просят губы любые твоих без стыда,

бормоча еле слышно: "А,- все ерунда..." -

и сорвать себя просит, дразня, резеда,

и, мыча, молоко предлагают стада,

и ни в ком подозрения нет ни следа,

и куда ты захочешь, мгновенно туда

унесут поезда, самолеты, суда,

и, журча, как года, чуть лепечет вода:

"Да-да-да...

      Да-да-да...

            Да-да-да..."

Только скучно, по правде сказать, иногда,

что дается мне столько почти без труда

в разноцветно светящемся городе Да...

 

Пусть уж лучше мечусь

            до конца моих лет

между городом Да

            и городом Нет!

Пусть уж нервы натянуты,

                  как провода,

между городом Нет

            и городом Да!

 

 

Карьера

                 Ю. Васильеву

 

Твердили пастыри, что вреден

и неразумен Галилей,

но, как показывает время:

кто неразумен, тот умней.

 

Ученый, сверстник Галилея,

был Галилея не глупее.

Он знал, что вертится земля,

но у него была семья.

 

И он, садясь с женой в карету,

свершив предательство свое,

считал, что делает карьеру,

а между тем губил ее.

 

За осознание планеты

шел Галилей один на риск.

И стал великим он... Вот это

я понимаю - карьерист!

 

Итак, да здравствует карьера,

когда карьера такова,

как у Шекспира и Пастера,

Гомера и Толстого... Льва!

 

Зачем их грязью покрывали?

Талант - талант, как ни клейми.

Забыты те, кто проклинали,

но помнят тех, кого кляли.

 

Все те, кто рвались в стратосферу,

врачи, что гибли от холер,-

вот эти делали карьеру!

Я с их карьер беру пример.

 

Я верю в их святую веру.

Их вера - мужество мое.

Я делаю себе карьеру

тем, что не делаю ее!

 

 

* * *

Ничто не сходит с рук:

ни самый малый крюк

с дарованной дороги,

ни бремя пустяков,

ни дружба тех волков,

которые двуноги.

 

Ничто не сходит с рук:

ни ложный жест, ни звук

ведь фальшь опасна эхом,

ни жадность до деньги,

ни хитрые шаги,

чреватые успехом.

 

Ничто не сходит с рук:

ни позабытый друг,

с которым неудобно,

ни кроха-муравей,

подошвою твоей

раздавленный беззлобно.

 

Таков проклятый круг:

ничто не сходит с рук,

а если даже сходит,

ничто не задарма,

и человек с ума

сам незаметно сходит...