ДАНЬ ПАМЯТИ
Морозова Альбина Георгиевна
с. Троицкое
Бегличане-черноморцы
(очерк по результатам поисковой работы)
На старом пожелтевшем фото, с надписью: «Крым. Севастополь 22-01-1940г», на фоне памятника «Оборона Севастополя 1854-1855 гг.» запечатлены (слева-направо) бегличане-черноморцы: Сакевич Александр Сергеевич, Чернецкий Леонид Ульянович и Сакевич Григорий Ермолаевич. Фото было выслано Леонидом своим дяде и тёте. Друзья-односельчане встретили войну, проходя срочную службу в разных родах войск Черноморского флота. Никто из них с войны домой не вернулся. На каждого родным пришло извещение «…пропал без вести…». Благодаря интернету, мне удалось установить их судьбу.
АЛЕКСАНДР САКЕВИЧ - 1918 (1917) года рождения, уроженец Ростовской области, Таганрогского района, к/х им. Орлова. Член ВЛКСМ, рабочий. Призван в 1939 году Таганрогским РВК Ростовской области. Краснофлотец, старший матрос, рулевой Разведывательного Отдела Черноморского флота. Погиб при воздушном налёте на катер в море 05.03.42г. Проявил героизм и мужество. Место погребения: Краснодарский край, Сочинский горсовет, г. Сочи. В графе «Награды» написано «нет». Было странно, что проявил героизм и мужество, а не награждён. Надо было докопаться до сути...
В справочнике затопленных судов ЧФ во время ВОВ, потеря судна в указанный день не числилась. Это означало, что оно не затонуло. На протяжении длительного времени, заходя в интернет, забивала в поиск: «Воздушный налёт в море на катер РО ЧФ 05.03.42г. в районе г. Сочи». И, наконец-то, появилась интересующая меня информация.
«Рейдовый невооружённый катер «КМ-0114» немецкий стервятник обстреливал из пушек и пулемётов. Первый попавший снаряд разорвался в машинном отделении и осколком ранил находящегося там старшину катера плавсредств Разведывательного Отдела Черноморского флота старшего краснофлотца Бусыгина И.Т. Вторым вражеским снарядом, разорвавшимся на катере, оторвало голову отважному пулемётчику тов. Сакевич А.С.
Не победив отважных моряков-черноморцев не вооружённого снарядами катера, немец стал сыпать на него бомбы с бреющего полёта. Двенадцать бомб сбросил фашистский самолёт на маленький катер, но всё равно не уничтожил его. После меткого огня героев-моряков, на самолёте смолкла пушка, и фашист поспешил к бережку. Подбитый катер целые сутки шёл до своей Главной Базы в Севастополь».
Позже на сайте «Подвиг народа» появилась информация о награждении Сакевич Александра Сергеевича медалью «За Отвагу». Из «Наградного листа» стало известно, что он имел поощрения от командования за выполнение боевых операций.
Конкретное изложение личного боевого подвига Александра:
«Тов. Сакевич во время озверелого нападения фашистского самолёта на невооружённый рейдовый катер «КМ-0114» 5 марта 1942 года проявил исключительную смелость и отвагу. Когда фашистский стервятник приближался к катеру, тов. Сакевич был уже на месте и ожидал приказания, чтобы послать меткие выстрелы из пулемёта по фашисту. Тов. Сакевич посылал очередь за очередью, когда обнаглевший фашистский стервятник атаковал катер с бреющего полёта. Он уже разрядил не один диск и закладывал следующий, чтобы посылать всё новые и новые порции закуски фашистам. Заметные попадания его пуль видимо причиняли немало вреда бронированному самолёту, так как фашистский лётчик стал держаться подальше от катера, атакуя его с ещё большей злобой. Но проклятый фашистский снаряд, разорвавшийся на катере, оторвал голову отважному пулемётчику, и его безотказный друг смолк. Так героически погиб на боевом посту отважный пулемётчик, не дрогнув в бою с неравным врагом».
ЛЕОНИД ЧЕРНЕЦКИЙ – 1918 года рождения, уроженец с. Беглицкая коса, Таганрогского района, Ростовской области. Призван Таганрогским РВК в 1938году. Краснофлотец. Тыл Черноморского флота.
Огромная роль в поддержании кораблей в исправном состоянии принадлежала органам тыла. Быстрый рост ВМФ в предвоенный период потребовал его развития и укрепления. Тыл занимался материальным, техническим, инженерным, медицинским, транспортным обеспечением. Велось большое базовое строительство, так как военно-морские базы – это основа тыла флота.
В сентябре - октябре 1941 года был сформирован батальон тыла ЧФ. В карточке № 65 «ЧФ» на Чернецкого Л.У. записано, что он пропал без вести в декабре 1941 года. Что с ним произошло, не известно… Дальше Леонид продолжил свой боевой путь стрелком мотострелкового пулемётного батальона 15-й Танковой бригады 9 Армии. Эта бригада удерживала оборону в районе Саур-Могилы до 29.10.41 г., неся большие потери. 13.11.41 года бригада пополнилась личным составом, материальной частью и вооружением. 08.01.42года 15 Танковая бригада производит погрузку на станции Кипучая и совершает марш по железной дороге до станции Кременная. В конце января 1942 года и начале февраля бригада была в районе г. Барвенково. Ожесточённые бои проходили в условиях отсутствия снарядов для артиллерии и больших потерь по матчасти. В ней осталось только восемь танков. А танки бригады содействовали наступлению кавалерийских частей по овладению г. Барвенково.
Красноармеец Чернецкий Леонид Ульянович был убит при бомбёжке авиацией противника 02.02.42года. Похоронен на городском кладбище г. Барвенково.
ГРИГОРИЙ САКЕВИЧ – 1917 года рождения, уроженец с. Беглицкая коса, Таганрогского района, Ростовской области, колхозник-рыбак из рыбаков. Призван Таганрогским РВК в 1939 году в РКВМФ (Рабоче-Крестьянский ВМФ). Старший краснофлотец, моторист Базового тральщика «Груз» (БТЩ-403) 1-го дивизиона тральщиков бригады Траления и Заграждения Севастопольского Водного Района ( СВРа ) Главной Военно-Морской базы Черноморского флота. Пропал без вести 27.02.1943года. Награждён медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ».
В конце августа 1939 года было создано Соединение кораблей и подразделений Охраны водного района (ОВР) Севастополя. Тральщик «ГРУЗ» вошёл в первый отряд ОВР. Перед ним стояла задача: в тесном содействии с береговой охраной обезопасить базу и находившиеся в ней корабли и транспорты от внезапных ударов с моря, их выход, переход и возвращение. Одним из важных видов защиты морских сообщений от воздействия надводных, подводных сил и авиации противника была конвойная служба. Тральщики принимали в ней самое активное участие, а зачастую являлись основными силами охранения транспортов.
С первых дней войны БТЩ-403 «ГРУЗ» участвовал в постановках минных заграждений у Одессы, Анапы, Новороссийска. Кроме этого тральщики использовались для прикрытия операций крупных сил, не считая их основной функции траления мин и несения дозора у Севастополя.
В феврале 1942 года Сакевич Григорий был представлен к Правительственной награде. Командованием 1-го дивизиона тральщиков ОВРа отмечалось, что за время службы на корабле, он показал исключительную добросовестность в работе и упорство в овладении специальностью. В Отечественную войну показал себя мужественным и стойким бойцом:
« 14-го августа 1941 года вместе со старшиной провёл быструю смену топливного насоса без остановки машины.
3-го сентября 1941 года вместе с командиром отделения заменил на ходу выхлопной клапан. 16-го января 1942 года, когда корабль получил тяжёлое повреждение в кормовой машине, где нёс вахту тов. Сакевич, вследствие перелома корабля получился излом вала. Начал гореть подшипник Митчеля. Заливаемое для смазки подшипников масло кипело и забрызгивало лицо и руки тов. Сакевича, затем масло загорелось. Тов. Сакевич сбил пламя огнетушителем и водой, быстро ликвидировал пожар, затем отжал переборочный сальник и заделал трещину в переборке, через которую вода поступала в машину. В продолжении девяти часов оставался на своём боевом посту и обеспечивал бесперебойную работу машины, несмотря на полученные ожоги и на дым в машине».
Сакевич Г.Е. был награждён медалью «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ».
16-го октября 1941 года БТЩ-403 «ГРУЗ» участвовал в эвакуации Одесского оборонительного района. В один день были выведены в Крым около 86 тысяч военнослужащих, 15 тыс. гражданских лиц, вооружение и техника. Вслед за Одессой пал Севастополь, несмотря на все усилия красноармейцев и краснофлотцев. Противника удалось остановить на рубежах Новороссийска, а вскоре образовался легендарный плацдарм «Малая земля», быстро доказавший фашистам, что о продвижении по Черноморскому побережью на юг остаётся только мечтать.
Вся тяжесть и опасность эвакуации раненых, переброски свежих войск, провизии и боеприпасов, необходимых для плацдарма, легла на Черноморский флот. В первый же месяц существования «Малой земли» в состав группы кораблей, связующих «материк» и плацдарм, был включён и Т-403 «ГРУЗ».
Важнейшим условием стойкости десанта на Малой земле явилось бесперебойное снабжение его по морской коммуникации Геленджика и Мысхако. Несмотря на зимние штормы, ожесточённое противодействие врага, использовавшего для удара по кораблям и плавсредствам артиллерию, торпедные катера, подводные лодки и мины, черноморцы-моряки надёжно обеспечивали героический гарнизон всем необходимым.
27 февраля 1943 года очередная группа кораблей отправилась из Геленджика в сторону Мысхако. Тральщик «Груз» был загружен боеприпасами, продовольствием и имел на своём борту до 370 вооружённых бойцов. Корабль встал на якорь в районе Мысхако на глубине 15 м в 3.5 кабельтовых от берега. Дул норд-остовый ветер силой три балла.
Ночью фашистские торпедные катера прорвались в Цемесскую бухту. В 23:25 корабль подвергся нападению группы торпедных катеров противника. Раздался глухой взрыв с левого борта тральщика. От взрыва вода стала поступать в кормовые отсеки. Моментально образовался крен на левый борт. Тральщик черпнул воду через трещины в палубе, стало заливать машинное отделение, кладовые, тральное отделение, топливные и масляную цистерны, кормовой кубрик и коридоры гребных валов. Тральная лебёдка и кран, 45-мм полуавтомат и 37-мм зенитное орудие, вместе с банкетом и фундаментом, взрывом сорвало с мест и выбросило за борт. Чтобы выровнять крен, командир приказал десантникам перейти с грузом на правый борт. Началась борьба за живучесть корабля. Часть бойцов, с погибающего корабля, была снята подошедшим десантным ботом и шхуной. За борт откачали 4т топлива. Повернуть вручную гребные валы не удалось из-за их заклинивания. Вода продолжала поступать. В эфир летели слова с гибнущего тральщика - «Выслать буксиры!». БТЩ «ГРУЗ» стал быстро погружаться в воду. Командир приказал экипажу покинуть корабль. Мотористы успели выбежать наверх, хотя входные двери в машинные отделения погрузились в воду более чем на треть.
В 23:40 с «ГРУЗА» был дан последний сигнал: «Немедленно выслать буксиры! Тральщик тонет!». Через десять минут БТЩ «ГРУЗ» с экипажем и частью бойцов скрылся под тёмной холодной водой. Всего с момента взрыва до гибели тральщика прошло 30 минут.
Так погиб смелый, отважный, преданный своему воинскому долгу и Родине старший краснофлотец Сакевич Григорий Ермолаевич.
Имя тральщика увековечено на «Мемориале героической обороны Севастополя 1941-1942гг.», сооружённом на площади Нахимова в Севастополе в 1967году.
В 1973году были обнаружены аквалангистами обломки тральщика недалеко от Новороссийска. На поверхность подняли 37-мм автоматическое зенитное орудие, выброшенное за борт трагической ночью 1943-го года, а также большое количество боеприпасов и стрелкового оружия. Найдена корабельная рында с надписью «ГРУЗ». Это орудие находится на открытой площадке в районе Малой земли, в мемориальной экспозиции «Оружие и боевая техника Великой Отечественной войны 1941-1945годов».
В 2017 году ко Дню города в Новороссийске открыли памятный знак тральщику «ГРУЗ». Это 100-мм орудие Б-24, поднятое вблизи Новороссийска. Пушку установили напротив памятника «Неизвестному матросу». Оно само стало памятником, как дань памяти всем морякам – защитникам города, которые во время Великой Отечественной войны обороняли эту землю.
Мы обязаны сохранить для потомков имена наших земляков, отдавших свою жизнь за свободу. Чтить их память.
Салтанова Анжелика Дмитриевна
г. Ростов-на-Дону
Их было трое...
Их было трое. Три подростка с юга.
Одна дорога на троих – война,
с любимыми и близкими разлука,
ушедшая счастливая весна.
Горела уморённая деревня, –
полгода бились за родной Миус.
Один шептал отрывисто и гневно,
прицеливаясь: Смерти не боюсь!
Второй, сапёр, вёл роту через мины,
твердил упрямо: Мы возьмём Берлин!
А третий прикрывал солдатам спины, –
гремела пушка с западных вершин.
Война звучала яростным набатом…
Носили с честью воинский мундир
отважные ребята, в сорок пятом
вернувшие домой желанный мир.
Призрачный батальон
В бой по минному полю шагает штрафбат,
каждый год, по часам, воскресая из мёртвых.
Безысходность ли, ярость на лицах солдат…
А подошвы сапог до портянок протёрты.
Злится мрачный рассвет, всё в кровавом дыму, –
и ценой сотен жизней берутся высоты.
Командир с рядовыми тревожен и хмур, –
позади ожидают свои пулемёты.
Перед Родиной кровью смывают статьи,
посылая во фрицев ответные пули.
– Не спасёшь нас, Комбат, – разойдутся пути.
По приказу шеренги плотнее сомкнули.
Грохот мощных орудий вершит приговор,
на земле искорёженной рвутся фугасы,
вылетает чека, передёрнут затвор,
тихо пыль оседает на узкую насыпь.
В общей братской могиле зарыты тела,
безымянны и скорбны крутые курганы.
Мама, я не вернулся… Ты, знаю, ждала…
Слышен шёпот в траве над высоким бурьяном.
Мы погибли за вас, ради ваших детей!
Сохраните свободу. И честь. И устои…
Похоронки – в слезах. Всё, не будет вестей,
только надпись на камне: Посмертно герои.
Каждый год по весне воскресает Комбат,
а за ним – батальоны суровой лавиной.
Загораются танки, снаряды летят…
Чтобы жизнь продолжалась над русской равниной.
Север Леонид Юрьевич
х. Дарагановка
Камень
Серый камень – твердыня славянской земли,
Сплав веков и заоблачной выси,
Мы заветный валун на руках принесли
И поставили у обелиска.
В нём величье и боль Петрушанской косы,
Ратных подвигов пламя и знамя,
А над нами в тумане осенней слезы
Души тех, кто сражался с врагами:
Надолинский, Галуза, Шевченко,
Дереберя, Ярушин, Сычёв,
Надолинский, Тихненко, Руденко,
Дзюба, Горбань, Гармаш, Иванов.
Серый камень – твердыня судьбы вековой,
Страж несломленной воли и веры,
Встал на вечную вахту, чтоб мир и покой
Не смогли растоптать изуверы.
В плотный строй поколений сомкнулись ряды,
Божий храм строгой памяти внемлет...
Возлагают у камня живые цветы
Внуки тех, кто сберёг нашу землю:
Надолинский, Галуза, Шевченко,
Дереберя, Ярушин, Сычёв,
Надолинский, Тихненко, Руденко,
Дзюба, Горбань, Гармаш, Иванов.
Наши деды не раз шли вперёд напролом,
Выметая от скверны весь берег,
Здесь наследники тех, кто столбил первый дом,
Кто Отечеству смолоду верен.
Серый камень, для нас ты основа основ,
Символ долга и данного слова!
Ветер к небу возносит: «Во веки веков!» –
И рождаются снова и снова:
Надолинский, Галуза, Шевченко,
Дереберя, Ярушин, Сычёв,
Надолинский, Тихненко, Руденко,
Дзюба, Горбань, Гармаш, Иванов.
Надолинский, Кубанов, Кихтенко,
Косяков, Чернышов, Иванов,
Надолинский, Гармаш, Сердюченко,
Надолинский, Галуза, Сычёв.
Маркер Галина Михайловна
х. Гаевка
Портреты
Мой дед лежать остался в Украине
Без почестей особых и наград.
Он защищает кровью и поныне
Советский город Ворошиловград.
Ему нет дел до передела власти
И кто как город после назовёт,
Бесстрашно охраняя мир от свастик,
Душа так под Луганском и живёт.
Второй мой дед остался в Беларуси.
Вдову и деток приютил Кузбасс.
Звезда посмертно – значит он не трусил,
Давил фашистов за меня, за вас.
Они остались оба в сорок первом,
Уняв собой безумие свинца,
Чтоб я жила и чтобы не был прерван
Век мамы и двухлетнего отца.
А если всех в своём роду, при этом,
Я перечислю, кроме этих двух,
Мне рук не хватит, чтоб нести портреты
Всех тех, на чьих руках сейчас живу.
Кондрашова Ирина Петровна
с. Николаевка
Спасибо вам от имени живущих
Вы поколение тех, кто в сорок пятом
Так долго ждал победной той весны.
Рабочие в тылу, а на фронтах – солдаты,
Поверили, что больше нет войны.
Вас вновь тревожат боевые раны,
И слышите свист пули у виска...
Мы с уваженьем говорим о ветеранах:
«Цена Победы очень высока!»
В долгу пред Вами, женщины России,
Ведь у войны не женское лицо,
Но Вы работали, награды не просили,
Лишь ждали только с фронта письмецо.
Из пепелищ, руин, обломков
Вы возрождали сёла, города,
Чтоб красотою радовать потомков,
Надеясь – мир отныне навсегда.
А вера в будущее придавала силы,
И жизнь, как подвиг, но уже иной.
По чести жили и детей растили,
К наградам – рядом орден трудовой.
Но путь земной, увы, не вечен.
Увы, редеет ветеранов ряд,
А память им бессмертье обеспечит
Да с фотографий беспокойный взгляд.
Спасибо вам от имени живущих.
Мы скрасили вам старость, как могли,
И будем свято помнить вас в грядущем.
За Русь Свободную поклон вам до земли.
Гречко Неонила Варфоломеевна
г. Матвеев Курган
Солдат
Держу в руках билет военный
С пятиконечною звездой,
А в той звезде и серп, и молот,
Жнец, и кузнец страны родной.
Он выдан был в далёком сорок первом,
Когда горели небо и земля,
Когда страна от горя омертвела –
В слезах тонула Родина моя.
Отец мой воевал в горах Кавказа,
В ущелье снегом был завален он,
Я точно знаю, «Красную поляну»
Освободил его сапёрный батальон.
С боями он дошёл до Кёнигсберга,
И этот город штурмом брал.
За воинскую доблесть и отвагу
Ему медаль сам генерал вручал.
Держу в руках билет солдата,
Прошедшего дорогами огня.
Из пожелтевшей фотокарточки военной
Василий Гречко смотрит на меня.
Он мой отец – солдат своей Отчизны,
Прошедший свой тяжёлый путь войны,
От Кёнигсберга до Мугдена
Спасал Китай от Чай Кай Ши.
Седые головы сыновьи наши
Склоняем перед подвигом твоим,
Колени низко преклоняем
И память свято в сердце сохраним.
Север Ирина Николаевна
х. Дарагановка
В оккупации
Моей бабушке Семенченко Марии
Итак, да будет вам известно, что спасение Божие послано язычникам: они и услышат.
Деяния Глава 28 п.28.
Расстрелы жителей в Балке смерти начались с первых дней оккупации. По городу ползли самые невероятные слухи – то на одной улице кого-то убили фашисты, то на другой. Но никто толком ничего не видел, а в центре Таганрога было всё спокойно.
Мария перебивалась с хлеба на воду, как и остальные соседи. Нужно было кормить Риточку – она малышка совсем, слабенькая и ещё плохо понимает происходящее. Слава Богу, стала отходить от продолжительной болезни. Хуже то, что немцы заняли их дом и разрешили ей остаться только в общем жактовском, кирпичном подвале, ещё дореволюционной постройки. Как зимовать с больным ребёнком в этой холодной норе?
Городской рынок был почти центром всей жизни глубокой осенью 1941 года. Сотни людей устремлялись ранним утром туда с надеждой выменять свои вещи на продукты. У Марии в запасе оставалась стеклянная посуда, подаренная им с Фёдором на свадьбу, довоенные вещи мужа и грампластинки. Взяв шевиотовые брюки Фёдора, валенки в калошах и кашне, Мария побежала на рынок. Удачное утро! Женщине удалось выменять целых 10 яиц, бутыль постного пахучего масла, немного муки и даже маленькую головку сахара для дочки. По дороге домой, она обратила внимание на озабоченно и испуганно спешащих к центральной площади людей.
– Что там? – спросила бегущего мужчину.
– Евреев собрали на расстрел! – бросил он страшную фразу через плечо.
Не то чтобы любопытство, а предчувствие неизбежного горя, толкнуло Марию на площадь вслед за бегущими людьми. Увиденное её ошеломило, как внезапная оглушительная пощёчина. Люди стояли по обе стороны улицы Чехова, напряжённо вглядываясь в лица идущих в колонне. Она смотрела, прижав к себе тряпичную сумку, и сердце страшно ухало в груди. Женщины, старики, дети – они шли так обречённо и так смиренно, что захотелось кричать:
– Люди, что же вы делаете?! Так нельзя!!!
Воля судьбы, или неожиданный случай послал ту единственную минуту, которая перевернула всё в судьбе Марии. На какое-то время рядом не оказалось ни конвоира, ни полицая. Колонна тянулась медленно, и глаза молодой женщины встретились с глазами такой же молодой еврейки, которая в одной руке несла чёрный чемодан, а другой крепко держала девочку чуть старше Риточки. Глазами и еле шевельнувшимися губами взмолилась: «Помоги…»
Всё поняла Мария своим мятежным сердцем, наклонилась, протянула из толпы руку. Как святыню передала ручку дочери еврейская мать русской матери, не останавливаясь, не привлекая к себе внимания. Еврейка ни секунды не сомневалась – отдала Марии самое дорогое в жизни – своё дитя. Кивнула в знак благодарности, и только слёзы потекли по щекам ручьями. Девочка рванулась обратно в колонну, готовая закричать, но несколько непонятных слов на иврите из уст матери заставили её прижаться к незнакомой женщине и застыть.
Двое мужчин, не сводя взглядов с приближающегося автоматчика, толкнули Марию с ребёнком назад, заслонив их собой, а она, никого не стыдясь и ни на кого не глядя, быстро подняла подол своей длинной, почти в пол, шерстяной юбки и накрыла ребёнка, как щитом, плотно прижав его к ногам.
Прошло несколько минут, а казалось – целая вечность!
В голову женщины стали вползать мысли – одна страшнее другой: «Куда теперь с этой девочкой? Как привести домой? Увидят фашисты – сразу расстреляют обеих! А как же Риточка?»
Мария, подталкивая под юбкой малышку и изображая, что сильно хромает, добралась до первой подворотни. Ребёнок слушался беспрекословно. За воротами привела девочку в порядок, поправила шапочку, спрятав под неё жгучие чёрные кудряшки, спросила имя.
– Сара, – прошелестела та.
У Марии похолодело сердце, но отступать назад нельзя.
– Сара, тебя нельзя сейчас называть твоим именем. Давай я тебя буду звать Светочка, а ты откликайся и всем говори, что я твоя родная тётя Маня. А мама твоя в деревне лежит – болеет и за тобой смотреть не может, поэтому сосед привёз на бричке тебя в город ко мне – к родной тётке. Хорошо?
Сара кивнула.
Колонну давно увели, на площади стало пусто, люди разошлись, а Мария всё никак не решалась выйти из подворотни на улицу.
«Риточка одна в холодном подвале. Надо бежать!»
То и дело, оглядываясь по сторонам, стремглав бросаясь в ближайший двор, едва заслышав шум проезжающего мотоцикла или машины, Мария и Сара добрались до родного переулка у Собачьего пляжа.
Во дворе не было никого. Обычно немцы, заперев на замок её собственный дом, уходили или уезжали по утрам на какую-то там свою службу.
Какое счастье! Не замеченными юркнули женщина и девочка в подвал. Риточка уже испугалась долгого одиночества и тихонечко плакала…
Двое суток Мария жила в кошмаре своих страхов и переживаний – здесь, под носом у фашистов, она прячет еврейского ребёнка. Расстрел без всякой пощады и разбирательства!
Вечером, за два часа до комендантского часа, строго-настрого наказав девочкам не разговаривать, закрыв Сару матрацем в углу подвала, Мария побежала на соседнюю улицу к Александре Ивановне, бывшей учительнице математики, с которой у неё сложились самые доверительные и дружеские отношения. Хотелось с кем-то старшим посоветоваться, да и некоторые соседи потихоньку поговаривали, что Александра Ивановна общается с какими-то особыми людьми.
С замиранием сердца поведала Мария о девочке.
– Что теперь делать? Как её уберечь? Самой как себя вести?
– Ничего, Маша, я что-нибудь придумаю. Иди к детям и будь очень осторожна. Больше никому ничего не рассказывай!
А на третьи сутки, встретив Марию у колонки с водой, сказала:
– Сегодня ночью жди, Маша, гостей. Девочку собери в дорогу, может, вещи какие тёплые есть.
– А как же ночью? Ведь комендантский час?
– Не задавай никому вопросов, просто объясни девочке, что её отведут к родственникам. Дверь на щеколду не закрывай. Не бойся – её отправят к нашим. И забудь про эту историю.
– Спасибо вам, Александра Ивановна, а то я уже извелась вся! За Риточку боюсь.
– Всё закончится хорошо, только сделай, как я говорю, и никому ничего не рассказывай.
Ночью пришли двое мужчин, поскреблись в дверь и сразу спустились в подвал. Мария одела Сару, поцеловала на прощание, сунула ей в руки маленький узелок со своим тёплым платком, вязаными носками и куском хлеба. Как велела Александра Ивановна, вопросов мужчинам не задавала, только перекрестила всех троих в дорогу.
– С Богом!
И они бесшумно исчезли в ночи.
Постепенно переживания улеглись. Часто вспоминала Мария еврейскую девочку. «Как она там? Где? Действительно ли попала к родственникам?»
Много страшных и тяжёлых событий ещё происходило с ней в оккупацию. Но в 43-ем году, после освобождения города от фашистов, спустя несколько месяцев к ней, в её уже дом, пришли мужчина и женщина – евреи. Принесли продукты. Благодарили и плакали, опять благодарили и опять плакали. Несколько раз Мария рассказывала о последнем дне, вернее, нескольких минутах жизни матери Сары, прожитых с ней глаза в глаза и оставивших след на всю жизнь.
Послесловие
Моя бабушка Мария ушла из жизни, когда мне было 17 лет. Она почти никогда не рассказывала о своих, я бы теперь сказала – жизненных подвигах. Просто воспитывала нас со старшей сестрой до конца своей жизни, как воспитала и подняла на ноги четырёх не родных ей детей.
Мне бы хотелось сейчас спросить у бабушки Мани – не страшно ей было тогда, молодой женщине, спасать еврейскую девочку? Тогда… в те чёрные дни фашистской оккупации, когда каждый день вели на расстрел в Петрушину балку горожан, военнопленных, евреев? Наверняка, очень страшно!
Но есть в русском человеке всё отметающее самопожертвование. Порой дерзкое, даже бесшабашное, которое и формирует загадочную русскую душу…